Первый. Посмотри, товарищ, как прекрасно все вокруг! Какое чистое небо и ласковое теплое солнце! Взгляни, товарищ, на ровный клин журавлей, пролетающих на фоне перистых облаков, на эту сочную зеленую траву, что простирается ковром до самого горизонта!

Второй. Я вижу. Я вижу все, о чем ты говоришь, товарищ! Но еще хочу обратить твое внимание на то, каким чистым воздухом мы дышим. Ну-ка, давай, вдохни полной грудью! Чувствуешь? Воздух не только чистый, но еще и вкусный, какой бывает после освежающей грозы:

(Первый глубоко вздыхает)

Первый. Ты прав, товарищ. Теперь я знаю, что воздух имеет еще и вкус. Вдохнул и - словно на ягодном пиршестве в июньском саду, где поспевающие вишни источают нежнейший аромат, перемешанный с легкой добавкой шиповника.

(Первый обратил внимание, что перед ними озеро. Озеро расположено со стороны зрительского зала.)

Первый. А вот и озеро! Голубое гладкое озеро, товарищ. Оно ровное, как зеркало и такое прозрачное, что я вижу каждый камушек на самой его глубине.

 (Второй опускается на корточки перед озером.)

Второй. Смотри-ка, рыбки! Рыбки, поблескивающие золотистой чешуей. Солнечные лучи пробиваются через всю толщу воды и отражаются на золотистых и полосатых чешуйчатых боках. Как ты думаешь, это караси?

Первый. Я думаю, что среди них есть и караси, товарищ, но есть и окуни. Есть и лещи, широкие, и серебристые, как начищенная сковорода. А вон тот, большой и неповоротливый – наверняка сазан.

Первый. + Второй. Огромный, толстый сазан, завихряющий за собой воду и водоросли! (аплодируют сазану)

Первый. Смотри, что я вдруг увидел, товарищ! Щука гонится за карасем! Зубастая жадная щука набирает скорость и словно снаряд (услышал тревожную музыкальную нотку, оглянулся) и словно снаряд устремляется к белому камушку, за которым сейчас притаился неповоротливый карась, Прячься глупый! Сейчас она проглотит тебя, и ты не сможешь любоваться красками подводного мира.

Второй. Прячься, глупый! Иначе ты никогда не увидишь, как икринки превращаются в мальков. Заройся в песок, карась, окопайся! (услышал тревожную музыкальную нотку, оглянулся)  (или фрагмент фашистского марша или  Бетховен.)

Окопайся, карась! Прикинься неподвижной раковиной. И тогда щука, пролетев мимо, останется ни с чем. В то время как ты про  должишь свое познавательное плавание.

Первый +Второй.   Она его не тронула!

(хлопают друг друга по ладошкам)

Первый. Более того, смотри, они плывут вместе, товарищ! Они мирно плывут бок обок. Карась и Щука!

Второй.     Карась и Щука!

Первый + Второй. Щука и Карась!

Второй.   Да-а такое я вижу впервые.

Первый. Вот на таких, казалось бы, незначительных примерах начинаешь убеждаться, что светлое будущее наступило. Доброе мирное будущее, где места хватить всем.

(Герои немножко сошли с ума. Почему-то, не сговариваясь, они запели песенку:»На карнавале, под сенью ночи…». Поют и пританцовывают. Ерничают. Песня закончилась. Обалдело смотрят друг на друга.  В  это  время  к ним  подбегает  третий  герой, который  до  этого  что-то  изучал  на заднем  плане.)

Третий. Здравствуйте, товарищи!

Первый + Второй.      Здравствуй, товарищ!

Третий. Товарищи! У вас тут много места?

Первый. Много! Давай к нам!

Второй. Ты представляешь, что мы сейчас видели? Мы только что видели щуку, не тронувшую карася.

Третий. (радостно - удивленно) - Да вы что! А я думал, что только я один такой счастливый! Хотите, верьте, хотите, нет, только что смотрел в ясное голубое небо и стал свидетелем удивительной сцены: как ястреб, огромный черный ястреб подружился с маленькой беззащитной серой перепелкой. Сначала он долго кружил по небу, как это делают ястребы, высматривая живую мишень (Услышав тревожную музыкальную нотку, оглянулся)… Высматривая живую мишень, а потом камнем ринулся вниз. Я уже закрыл глаза, предполагая, что должно произойти что-то ужасное. Но потом открываю и вижу. Они рядом. Сидят и мирно воркуют.

Второй. Ястреб воркует?

Третий. Именно!

Первый. Товарищи, я не разу не видел, чтобы ястребы умели ворковать!

Третий. И я раньше не видел. Но он ворковал. Он ворковал! Даже попробую изобразить. Это выглядело примерно так. (Пытается изобразить воркующего ястреба. Первый и второй радостно и беззлобно смеются.)

Второй. И перепелка тоже ворковала?

Третий. И перепелка. Она, правда, делала это несколько иначе, но ворковала, будь здоров. (Пытается изобразить воркование перепелки. Первый и второй беззлобно смеются).

Первый. (Обращаясь ко второму) Знаешь, что давай попробуем разыграть эту сцену. Ты ястреб, а я – перепелка. Давай атакуй!

(Второй садится, а первый, раскинув руки, начинает над ним кружиться, имитируя при этом самолетный гул, затем приземляется рядом. Оба воркуют. Миниатюра получилась забавной. Все трое довольны. Смеются и обнимаются).

Третий. Ну, здорово, товарищи, здорово!

Второй. (Обращаясь к третьему) Кстати, а как тебя зовут?

(Звучит фрагмент (фонограмма) из «Бала наций» или «Женщина и роза».Где-то в дымке возникает пара танцующих под  эту музыку. Это первый эпизод воспоминаний Зигфрида. Зигфрид отреагировал на появление этой танцующей  пары. Начал было подтанцовывать им, но сразу остановился.

Второй. – Как тебя зовут?

Третий. Да, какая разница? Мне настолько хорошо, что я даже не думаю о своем имени. Когда человек достигает заветной цели и попадает в справедливое общество будущего, ему становится все равно, как его зовут. Имя для него превращается в случайное сочетание букв, которые он может переставлять как угодно каждое утро. У нас же ведь нет ругательных слов?

Первый + Второй. Нет. Разумеется, нет.

Третий. Вот. Значит, можно переставлять буквы как угодно и ничем при этом не рискуешь. Что нам наши имена! Лучше еще раз изобразите сцену братания перепелки с ястребом. Уж больно забавно!

(Первый и второй еще раз повторяют эту сцену. В это время третий слышит настоящий самолетный гул, оглядывается, второй по инерции воркует.) Звучит  фрагмент марша «Все выше и выше и выше» на немецком языке и встык к нему этот же марш на русском языке.

Второй. (Прекращая ворковать) - И все-таки, как же мы будем отличать друг друга, если у нас нет имен?

Первый. - А зачем нам отличать друг друга, товарищ, если мы равны? Ты это я, а я – в какой-то момент могу стать тобою. Когда люди совершают только добрые поступки, становится не важным, кто есть кто. Я думаю, что те же самые щука и карась, уже позабыли какой они породы (Смотрит на озеро) (В этом месте  начинается пантомима «Щука и карась» под музыку Чарли Чаплина «Для меня ты хороша») Вон, кстати, до сих пор плавают. (Обращаясь к третьему ). Хочешь глянуть?

Третий. Ну, если позволите...

Первый. Давай, давай, смотри, не стесняйся, товарищ. Если любишь смотреть в  одиночку, то мы пока отвернемся. На той стороне (указывает в сторону задника) тоже немало интересного. (Первый и второй отворачиваются. Третий смотрит на озеро. Вот тут второй с большим опозданием обнаруживает стоящий в центре пружинный матрас.)

Второй. О-о! Матрас! Настоящий пружинный матрас!

Первый. - Где? (Смотрит на матрас и как будто бы с первого раза не видит, как будто матрас сначала был прозрачным, а затем потерял прозрачность.)

Второй. Да, вот же...( матрас  был  накрыт  белым  покрывалом  и  выглядел  белым  холмиком.  Но  теперь  второй  стаскивает  с  него покрывало  и  матрас  очевиден)

Первый. Надо же... Какой ты внимательный, товарищ. Действительно, матрас. Но удивительного в этом ничего нет. В справедливом обществе будущего пружинные матрасы должны быть на каждом шагу. И опять же не удивлюсь, если где-нибудь за матрасом мы обнаружим учебники по математике. В равной степени важно и это, и то. Попрыгал, порешал задачки. Порешал, попрыгал. Ну, так с чего мы начнем? С пружинного матраса или с математики? (Обращается к третьему) Эй, товарищ, достаточно смотреть на рыбок. С чего начнем?

Третий. Я думаю, с пружинного матраса. Молодые люди должны быть гибкие, как кожа и твердые, как сталь на заводах Круппа. (тревожные музыкальные нотки. Первый и второй переглядываются)

Второй.   Какого еще Круппа?( Фрагмент немецкого марша Мариеа или Бетховена тот же, что и на 2-ой стр.)

Третий.  Не помню. Да, какая разница? Все равно, ведь как хотим, так и переставляем буквы. А имена придумываем, какие сочтем нужным. Или не придумываем вообще.

(Все трое залезли на матрас, прыгают).

Первый. - Надо же, в чистом поле, на зеленом лугу, возле голубого озера установлен пружинный матрас. Широкий пружинный матрас. И мы все трое на нем прыгаем. Не это ли означает счастье, товарищи!

Третий. Да, пожалуй, так оно и есть. Кусочек настоящего счастья. Испытывая состояние свободного полета, немножко чувствую себя птицей. Но если задумаю прыгнуть с пружинного матраса прямо в пруд, то, наверное, испытаю чувства рыбы, что погружается в прохладную толщу воды.

Первый. Об одном прошу, если сейчас задумаешь прыгнуть в воду, не трогай карасей.

Третий. За кого ты меня принимаешь, товарищ?

Первый. Да, это я так, извини, на всякий случай. Я же не знаю, какие у тебя возникают намерения при виде карасей, вдруг ты проголодался?

Третий. Почему спрашиваешь? Может, ты сам проголодался?

Первый. Да, есть, честно говоря, есть немного. Хотя, может, мне так кажется. Ну, конечно, кажется! В справедливом обществе будущего голодных быть не должно.