|
 |
 |
Общество с ограниченной ответственностью «Агентство ФТМ, Лтд.», созданное в 1990 году, работает в сфере авторского права. |
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
| Поиск по сайту: |
|
Авторы >> Славкин Виктор Иосифович >> Серсо
|
|
Серсо
До резкой смены эпох оставалось еще без малого 10 лет, но в застойном воздухе 80х драматурги позднесоветского периода уже улавливали меняющиеся настроения, пытаясь выразить свое поколение. Пьеса Виктора Славкина «Серсо» по праву стала легендарным текстом уходящей эпохи, увековечив «внутренних эмигрантов» советского периода, потомков чеховских недотеп, разочарованных в себе и в стране людей, смиренно живущих в то время, когда им выпало жить. «Серсо» имеет и другое название, ставшее крылатым выражением: «Мне 40 лет, но я молодо выгляжу»: компания 40летних, в разной степени знакомых друг с другом людей приезжает на выходные в загородный дом. Объединяет их всех хозяин дома, точнее, неожиданно получивший эту недвижимость в наследство от двоюродной бабушки Петушок, как любовно кличут 40летнего Петра друзья. Проютившийся почти всю жизнь в одной комнате с мамой (как констатируют его друзья - «у него жилищный комплекс»), Петушок испытывает эйфорию и призывает собравшихся одиночек (всех героев объединяет еще и то, что у них нет семьи) остаться жить здесь навсегда, отрешившись от мирской суеты и сформировав сквот счастливых колонистов. Никто из них не питает иллюзий, осознавая что эта идея — утопична, но на выходные — соглашается принять условия игры. По своей форме пьеса очень театральна и содержит три временных слоя: помимо настоящего времени — собственно 80х, есть еще отсылка к Павлу I (Паша, историк по образованию и предпримчивый ремонтный рабочий по жизни, мистифицирует находящуюся в доме мебель, намекая на то, что именно она была в спальне императора в ночь убийства); а также 20е годы ХХ века — найденная в доме переписка бабушки с ее возлюбленным вдохновляет колонистов на костюмированное чтение писем вслух. Тогда и жили и любили по другому: подражание тому времени -неспешная игра героев в серсо усиливает элегический чеховский драматизм пьесы. Что не отменяет и ее социальный посыл: в любой исторической реальности идеал не достижим. По гамбургскому счету, «Серсо» ставилось один раз: в 1985 году мощнейший из режиссеров, работающий и поныне — Анатолий Васильев придумал оригинальное и выразительное художественное решение, лаконично поместив актеров в продуваемый со всех сторон остов деревянного дома и рассадив зрителей по кругу, так чтобы каждый мог видеть происходящее со своего уникального ракурса. Изысканное кружение рук с передачей писем по кругу, красные бокалы и белые конверты — сгустив до предела пространство, режиссер создал удивительный по красоте и атмосфере спектакль, задавший высокую планку режиссерам последующих поколений.Но наличие идеального спектакля должно не пугать, а бросать вызов современникам, ведь тема одиночества в «Серсо» не устаревает и по своему резонирует с любым временем.
|
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Пятница. Вечер.
Пустой бревенчатый дом. Заколоченные снаружи окна. Старинная мебель в чехлах. Запустение. Видно, что в доме никто не живет.
Слышен звук мотора. Это к дому подъезжает машина. Мотор затихает. Звук открываемых дверок, голоса. Раздается удар топора, потом еще удар, еще... Это снаружи отбивают щиты и доски, которыми заколочены окна и двери. Несколько ударов — и дверь распахивается настежь.
В дом вваливается компания.
Петушок. Заваливайтесь!.. Это теперь все мое.
Надя. Ой! Надо же! Одним все, а другим ничего.
Владимир Иванович (Наде). Разрешите, я баул поставлю. (Берет у нее из рук большую сумку, ставит у своих ног.)
Петушок. Прошу всех быть как дома.
Валюша. Наконец наш Петушок крылышки расправил! Кто бы мог подумать — у Петюнчика свой дом! Поздновато, правда...
Владимир Иванович. Еще все успеем.
Паша. Сюда тысчонку-две вложить — жить можно.
Петушок. Зачем вкладывать, зачем?
Ларс. Ни в коем случае! Тут ловушка.
Надя. Ларс — это имя или фамилия?
Валюша (Ларсу). А что вы предлагаете?
Петушок. Имя, имя...
Ларс. Вдохните в себя глубже, вдохните... Чувствуете — воздухец! Сосна. Старое дерево.
Паша. Вот я и говорю, подремонтировать надо. В тысчонку-две можно уложиться.
Петушок. Какая тысчонка, какие две!.. Я бы и этого дома не имел, если бы не бабушка. Земля ей пухом.
Надя. У меня тоже бабушка померла. Но ее квартиру мне не отдают. Говорят, кооператив не наследуется. Правда, Владимир Иванович?
Владимир Иванович. Задача высшей степени сложности.
Надя. Ой, я такая неумелая!..
Валюша. Петушок, у тебя же бабушка еще тогда умерла.
Петушок. А это другая, двоюродная. Елизавета Михайловна. Я ее даже не знал, она меня сама разыскала. Оказывается, я последний из нашего рода остался. У нас в роду с рождаемостью не очень.
Ларc. Вложил деньги — все, попался. Всю жизнь будешь ждать процента. Я не вкладываю.
Владимир Иванович. Я тоже. Но по чисто идейным соображениям.
Петушок. Ну, уж это аморализм какой-то!..
Владимир Иванович. Ох, чувствую, напродляешь ты здесь род!..
Валюша. Петушку бы пораньше такую хату...
Владимир Иванович. Ха! Пораньше... Ему сорок, но он молодо выглядит.
Валюша. Петушок у нас хорошо сохранился.
Владимир Иванович. Петушок, тебе сорок, но ты молодо выглядишь?
Ларс. Вам сорок?
Надя. А разве вы не знакомы с Петром Вячеславовичем?
Ларс. В общем, я доволен, что приехал сюда. (Валюше.) А вы?
Валюша. Частично. Процентов на сто, не больше.
Паша подходит к дивану, накрытому чехлом, снимает чехол.
Паша. Музейная вещь.
Надя. Неужели?!
Паша. Тысячу шестьсот...
Надя. Ой, семнадцатый век!
Паша. Тысячу шестьсот, тысячу семьсот каждый музей за эту вещь даст. (Наде.) Но я и век могу определить. Правда, не с такой степенью точности.
Надя. Вы историк?
Паша. Увлекаюсь.
Надя. Ой, интересно!
Паша. Вообразите себе, Надя. 1801 год, ночь с одиннадцатого на двенадцатое марта. В кабинет, в котором обычно почивает император Павел I, ночью проникают его офицеры, они будят Павла, тот сначала думает, что это сон, потом все понимает, молит о пощаде, и тут Михаил Зубов, силач, бьет его золотой табакеркой в левый висок. Павел падает и цепляется руками за ножку дивана — вот этого...
Надя. Этого?!
Паша. Император Павел I называл княгиню Анну Гагарину «улыбочка моя».
Петушок. Да кладите на диван сумки, кладите. Продавать не собираюсь. Спать буду на 1801 годе.
Надя. А что дальше было с Павлом?
Паша. Его долго не могли оторвать от ножки дивана, потом накинули на шею шарф и задушили.
Надя. До смерти?
Владимир Иванович (осматривая диван). Узковато... Не раскладывается?
Валюша. Петушок уместится. Он всю жизнь за шкафом на маленьком диванчике проспал. Он теперь куда хочешь впишется.
Петушок (Валюше). Тот диванчик за шкафом не такой уж узкий был...
Валюша. Узкий, Петенька, узкий. Поэтому ты на нем и застрял.
Ларс. У меня квартира на одного — ну и что? Я в ней только сплю. Ночлежка — две лоджии, вид на море, отдельный вход — трехнакомнатная.
Надя. У вас тоже кто-то умер?
Ларс. Нет.
Надя. И вам это разрешают?
Ларс. Что? Почему?
Надя. Трехкомнатная на одного.
Ларс. Да я в ней почти не бываю.
Петушок. Вчера. Вечер, жарко, вывеска мигает — то красный, то зеленый. Где-то часа три. Пустая улица. Ни одной машины — ни с той стороны, ни с этой. И в этой пустоте стоит человек перед светофором и ждет, когда зажжется зеленый свет, чтобы перейти улицу. Он стоит, а тут еще вывеска, и у него то лицо красное, то зеленое... Я дождался, когда его лицо станет красным, подошел к нему и сказал: «Поедемте завтра на дачу». Он позеленел и сказал: «Да».
Паша. А может, действительно запах ромашки ценнее всей этой пыли веков? Откроешь тайну убийства Павла I, а пропустишь время цветения купавы... Правда, когда цветет купава, я прекращаю все исследования.
Надя. Вы натуралист?
Паша. Интересуюсь живой природой.
Владимир Иванович. У меня дома фикус в горшке. От тетки остался. Не люблю комнатные растения, но от тетки остался...
Ларс. Я вообще сразу говорю «да». Если мне что-то быстро предлагают, я сразу говорю «да».
Надя. А потом?
Ларс. А потом — «ез».
Надя (смеется). А потом?
Ларс. А потом «си».
Надя. А потом?
Ларс. Потом — «я».
Надя. Вы?!
Ларс. И по-шведски, и по-немецки.
Надя. Вы — швед?
Ларс. Я из Прибалтики.
Надя. Ой, не могу — прибалт!.. (Заходится.)
Петушок. Окна пооткрываем, чудно будет спать! На новом месте сны сбываются.
Валюша. Что толку! Я снов все равно не вижу. Засыпаю — черно, просыпаюсь — уже утро. А что ночью было — понятия не имею.
Надя. Ой, а мне всегда одни гадости снятся. Недавно усы мужские приснились. Но без мужчины — одни усы. Жуть!
Владимир Иванович. В следующий раз ложитесь спать с ножницами. Приснились усы, а вы их — чрямс!
Надя. Еще страшней!
Петушок. Надя-Наденька, моя соседка по мусоропроводу. Мы с ней одновременно мусор на площадку выносим, так у нас совпадает... Я ей всегда очередь уступаю.
Надя. У меня мусора-то нет. Одни фантики.
Владимир Иванович. Вы сладкое любите?
Надя. Это плохо, да?
Владимир Иванович. У меня для вас конфетка припасена. (Протягивает Наде конфетку.) Я тоже люблю сладкое, хотя и являюсь мужчиной с усами.
Надя (взглянув на Владимира Ивановича). Ой!
Владимир Иванович. Что, узнали усы?
Надя. Похоже... (Берет у Владимира Ивановича конфету.)
Владимир Иванович. Хорошо, что нас Петушок сюда вытащил. Сидишь в городе, пыль глотаешь, и в воскресенье тоже. Если кто на дачу не пригласит.
Ларс. В поле, в лес, на речку! Вот моя деревня, вот мой дом родной!
Надя (Владимиру Ивановичу). Смотри — прибалт! Все лозунги знает.
Петушок (подходит к Владимиру Ивановичу, обнимает за плечи). Вместе работаем, вместе отдыхаем. Курорты, надгробия, памятники... «Петушок и К0».
Валюша (Владимиру Ивановичу). Как там наш Петушок на работе?
Петушок. Да ладно тебе!
Валюша. Вы же все-таки его начальник.
Владимир Иванович. Ну, начальник это сильно сказано. Просто Петушок — инженер, а я — старший инженер. Дадут Петушку старшего, мы и сравняемся.
Петушок. Но я и тогда Владимира Ивановича буду звать Владимиром Ивановичем. Потому что он солидный человек.
Валюша. А ты — вечный Петушок, хоть у тебя теперь загородный дом есть.
Владимир Иванович. И вообще какое имеет значение, кто из нас кто? Мы приехали на отдых. Я — Володя. А кое для кого мечтаю стать и Вовой...
Ларс. А я бы сразу на «ты». Еще в машине, когда сюда ехали, хотел сказать... Мы же все однолетки.
Паша. Никогда не называй женщину ровесницей. В любом случае это оскорбление.
Надя. Ой, мне уже двадцать шесть, а я такая неумелая!..
Владимир Иванович. Научим!
Надя. Мои ровесники ни черта не знают. А вы, Паша, по дороге, когда нас сюда везли, так интересно рассказывали про этих художников... ну, про этих французских, которые в леса ушли... как их... я названия всегда не запоминаю... Робинзоны?
Паша. Барбизонцы.
Надя. В жизни бы об этом не узнала! Приеду домой, книжку в библиотеке возьму.
Паша. Избегайте, Надя, библиотечных книг. Особенно по искусству. Нельзя о прекрасном читать на засаленной странице.
Надя. Хорошо вам говорить! Сейчас книги где достанешь? Вы искусствовед?
Паша. Отчасти.
Надя. Какой вы многогранный!
Паша. Я искусствовед, натуралист, историк... А вообще я двери обиваю.
Надя. Какие двери?
Паша. Новоселам. «Фирма «Заря» работает не соря!»
Надя. Шутите...
Паша. Какие шутки! Односторонняя обивка — сиреневенькая, с двух сторон — плюс красненькая. Кроме того, у меня своя клиентура. Петушок, я тебе с двух сторон обил?
Петушок (орет). Полная изоляция!
Надя. Разве двадцать пять — сиреневенькая?
Петушок. Трешка, я знаю, зелененькая.
Паша. Трешку не люблю. Нездоровый цвет. Гнилая зелень. У меня рубль — потом сразу пятерка.
Надя. А как же... барбизонцы?
Паша. Я подарю вам книгу о них. Вы читаете по-французски?
Надя. В школе английский... но очень плохо. «Тейк ит изи энд кип ё смайл».
Паша. Хорошо, попробую на русском достать.
Надя. Не обижайтесь на меня... Я думала, вы искусствовед.
Паша. По образованию я историк, кончил исторический факультет университета. Историю я люблю...
Надя. А двери?
Паша. А двери я... обиваю.
Валюша. Валерка-мастер мне обои год назад клеил. «Хозяйка,— спрашивает,— ты где работаешь?» — «В библиотеке»,— говорю. «Сколько тебе дают?» Называю зарплату референта по научной литературе. «Иди лучше ко мне в подручные — как в Париже жить будешь».
Паша подходит к стене, на которой висит отрывной календарь. Резко, один за другим срывает листки. Он как бы ищет среди них нужный ему. И наконец — вот он!
Паша (срывает этот листок). Серые начинают и выигрывают — кто сказал? (Бросает листок на пол.)
Петушок (поднимает листок). «24 декабря 1982 года». Бедная бабушка!..
Паша. Дело не в деньгах. Хотя и в них тоже.
Валюша (глядя на календарь). Новый год через неделю... На Елисейских полях елка.
Паша. После университета пришлось поработать в одном институте. Поработал, поработал, походил по коридорам, за столом посидел, вышел на лестничную площадку покурить. Жизнь веселая, а жить скучно. Обмен неравноценный.
Валюша. А диплом не мешает?
Пауза.
Паша. Я и соскользнул. Сколько здесь комнат? (Выходит.)
Ларс (читает на обороте листка). «Кандидат исторических наук Н. Линдер предлагает решить задачу, привлекшую внимание Луначарского. Белые: король д5, ферзь с4, слон аш2; черные: король ф7. Мат в три хода».
Петушок (резко). Всем хватит! На каждого отдельная комната!
Владимир Иванович. Что касается меня, я не хотел бы бояться, если и по двое. (Выходит.)
Валюша. Девочки — направо, мальчики — налево. (Тоже выходит.)
Паша (возвращается с бутылкой шампанского). Плывут по Нилу три крокодила, два из них зеленые, цвета трех рублей, а один, как пятерка,— синенький. И тут же из лодки в Нил падает путешественник. Один крокодил бросился на путешественника и съел у него из бокового кармана документы, другой кинулся и — схавал все деньги и драгоценности, зашитые в брюки. А третий сказал: «Я в этом не участвую». И съел путешественника.
Надя. Вы философ?
Паша. Я обойщик дверей.
Надя. Не обижайтесь. Я еще не все понимаю.
Паша. Не обиделся. (Подходит к окну, открывает его и разбивает бутылку о наружную стену дома — пах!)
Пауза.
Ларс (рассматривая листок календаря). Что тут Луначарского привлекло?.. Мат в три хода... Мы в два делаем.
Петушок (указывая в окно). Там сад. Плодоносит.
Ларс. Главное в деревьях не плоды, а листья. Без яблок прожить можно, без кислорода — никогда!
Надя. А мне яблоки противопоказаны. У меня от них на шее пятна выступают.
Владимир Иванович. Мы вам с колхозного поля ананасов наворуем.
Паша. Петушок, в сарай машину загнать можно? Он твой?
Петушок (неожиданно горячо). Он — твой!
Паша. В каком смысле?
Петушок. В смысле, конечно, загоняй.
Паша выходит.
Владимир Иванович (Наде). Не хотите выбрать комнату?
Надя. Ой, я на все согласна.
Владимир Иванович. Не говорите так. Я могу потерять к вам интерес.
Надя. Почему?
Валюша. Ты, Надя, не знаешь мужчин.
Надя. Как интересно!..
Владимир Иванович (протягивая Наде руку). Держите меня крепче — лестница крутая. Если упадем, то вместе.
Они поднимаются на антресоли.
Валюша (срывая оставшиеся листки календаря). Двадцать пятое, двадцать шестое, двадцать седьмое, двадцать восьмое, двадцать девятое, тридцатое... Се ту!
Ларс. Соблюдать правила уличного движения человек должен не для порядка, а для себя сам. Этим он не закрепощается, наоборот — освобождается. При переходе улицы на зеленый свет вы, может, будете сочинять стихи, решать совсем математические задачи, любить вот женщину... Ваш организм с вами. Он свободен — зеленый свет! А если вы идете весь на красный, все ваши силы, способности, талант внутри — все уходит на то, чтобы на вас не наехали. Даже если в этот момент вы думаете в голове совсем о другом, организм занят своим самосохранением, мысль ваша не полноценна... Какой смысл?! (Быстро выходит из дома.)
Пауза.
Валюша. Что ты задумал?
Петушок. Ничего, Валюша.
Валюша. Я же вижу. Вон ты бледный весь. Зачем ты собрал этот маскарад? Кто они тебе?
Петушок. То же, что и ты.
Валюша. Ах, Петушок, Петушок, прелесть ты моя, молью траченная. Тихонький, нежненький, а женщину умеешь уколоть. Значит, тебе все равно — я или этот шабашник-барбизонец?
Петушок. Паша — любопытный тип. Нестандартный. Ломовые деньги зарабатывает, пускает их на книги, картины... У него дома — музей. Табакерка Бестужева-Марлинского.
Валюша. Когда ты вчера позвонил, я чуть не ослепла. Пятнадцать лет прошло.
Петушок. Одиннадцать.
Валюша. Когда я была молодая, мне требовался год, чтобы полюбить, и год, чтобы разлюбить. Год я тебя разлюбливала... А ты помнишь, как ты мне сказал тогда? «Не вижу перспективы наших отношений». Надо же слово такое придумать: «перспектива».
Петушок. Я потом пошел и напился.
Валюша. Ты поступил как настоящий друг.
Петушок. Значит, с тех пор ты меня... вообще... совершенно... никак?..
Валюша. Чуть-чуть. Иногда и слегка. Посмотрите на нашего Петюнчика — губки надул.
Петушок. Я учился в техническом вузе, слово «перспектива» подвернулось. От волнения.
Валюша. Ах, он волновался, бедняжка!.. А я-то, тетя Мотя толстокожая, трубку бросила... А должна была успокоить: «Ты только не волнуйся, Петушок, не напрягайся, береги свое бледное тельце». Так поступают настоящие женщины?
Петушок. Прекрати!
Валюша. Ты летом никогда не носил рубашки с коротким рукавом, боялся, что все увидят, какие у тебя тоненькие, беленькие ручки. Две плеточки по бокам.
Петушок. Хватит!
Валюша. Шаловливые ручонки.
Петушок. Замолчи!
Валюша. Да ладно. Я потом от мужиков наслушалась разного. Твоя «перспектива» была еще ничего.
Пауза.
Петушок. Рубашки с короткими рукавами я и сейчас не люблю.
Долгий поцелуй.
Валюша. Странно, у нас дома сто раз аппараты меняли, а ты позвонил вчера, и я услышала старый звук телефонного звонка.
Петушок. Я понял — ничего нет. Кроме того, что уже есть. Вот мы с тобой... у нас в прошлом была история. Владимир Иванович — мы с ним бок о бок за одним столом сидим... Надя — мы с ней мусор в одно время выносим... Паша...
Валюша. А он неплохой парень, твой Паша. Деньги мужику всегда к лицу. (Выходит в сад.)
По лестнице спускается Владимир Иванович.
Владимир Иванович. Петушок, можно тебя на минутку, я хочу с тобой поговорить. Ты что?
Петушок. Что?
Владимир Иванович. С этой Надей. Она ни сном ни духом. Она даже меня не знает. Ты что?
Петушок. Что?
Владимир Иванович. Надул? Она меня первый раз видит. А ты что сказал? Будто она меня приме-тила, когда я к тебе на квартиру ходил, увлеклась, просила познакомить... «Увлеклась»... Врал?
Петушок. Она, Владимир Иванович, стесняется — девушка... Погоди немножко. Поухаживай, то да се...
Владимир Иванович. Не в том возрасте. Ты обещал, я приготовился.
Петушок. К чему?
Владимир Иванович. К тому, что ничего не надо будет делать.
Петушок. Вот и не делай ничего. Уик-энд — отдыхай.
Владимир Иванович. Про какой-то кооператив меня спрашивает: наследуется, не наследуется — откуда я знаю? Чушь какая-то! Ты меня обманул.
Петушок. Ты, знаешь, тоже не святой.
Владимир Иванович. Я тебе что-нибудь обещал?
Петушок. «Вместе работаем, вместе отдыхаем...»
Владимир Иванович. Да! Отдыхаем. Но весело. И с пользой. И не одни!
Петушок. Разве ты один?
Владимир Иванович. Лично я теперь один.
Петушок. Ты погоди...
Владимир Иванович. Я уеду.
На антресолях появляется Надя. Она в длинном бабушкином платье цвета чайной розы с кружевами, воланами, рюшами и прочими старомодными излишествами.
Петушок. А вот и Наденька!..
Владимир Иванович. Я уеду!
Петушок (Владимиру Ивановичу). Ты увидишь...
Владимир Иванович. Посмотрел уже. (Уходит.)
Петушок. Ну что, Наденька, понравилось наверху?
Надя. Петр Вячеславович, подайте руку, лестница крутая... (Спускается по лестнице, не слишком умело изображая светскую даму.) Нынче отменная погода, не правда ли?.. Ну, вы меня накололи, Петр Вячеславович.
Петушок. Улыбочка моя... Наколол?
Надя. Я такая доверчивая, такая неопытная... Я поверила вам. Я думала... вы обещали... что он специалист по кооперативным делам, что он поможет, посоветует... Я же ничего не знаю... а он тоже ничего не знает.
Петушок. Проблему жилья мы решим, это я обещаю.
Надя. Нехорошо обманывать бедную девушку. (Снова в образе светской дамы.) С утра мигрень мучила, а потом подагра.
Петушок. Март... Улыбочка моя...
Надя. Меня подруга сегодня на вечер брала, в артиллерийское училище. Среди военных много порядочных людей. Особенно среди артиллеристов. Здесь до станции далеко?..
|
|
|
||||
|
|
|