БЕЗНАДЕЖНОЕ ДЕЛО

Комедия в двух действиях

Действующие лица: Джо Редецки – владелец бара

Грегори – саксофонист-самоучка

Кенди Уильямс – телезвезда

Цезарь Ватерлоу – человек, сделавший сам себя

Джина – его жена из поднебесья

Берта – обладательница громкого голоса

Телеоператор – без имени и текста

Действие первое

Картина первая

Бар «Безнадежное дело». Обстановка узнаваемая всеми, кто бывал в подобных  местах: не роскошная, но вполне пристойная. Слева – барная стойка, лестница  на второй этаж и дверь на кухню.  Справа – большое окно,  на котором  угадывается  какая-то надпись с наружной стороны и дверь на улицу. В центре несколько столиков. Телевизор  на дальней  стенке  и два динамика  на углах  стойки. Кажется,  это все.

За одним из столиков телеведущая  Кенди Уильямс беседует  с Джо Радецки, владельцем  бара.  Кенди,  элегантно  одетая молодая женщина, источает понимание  и доброжелательность. Джо, крепко сбитый парень в возрасте  слегка  «за сорок»,  производит впечатление человека, повидавшего  мир.  Оператор  с телекамерой постоянно перемещается вокруг в поисках  лучшего  ракурса.

КЕНДИ. – Как  вы оказались здесь, Джо?

ДЖО.  – Начать с момента моего появление или вас интересует предистория вопроса?

КЕНДИ. – В той степени, в которой она того заслуживает.

ДЖО.  – Ладно. В тот день я брел по одной из улиц этого милого городка, которым все восхищаются и в котором – так, во всяком случае, принято считать - всем обязательно повезет… Хотел бы я встретить одного такого счастливца…

КЕНДИ. – Это вы о Нью-Йорке, что-ли?

ДЖО. – Я о том месте, где сейчас находимся… Я устал. Меня мучила жажда.  Стоило мне осознать все это, на горизонте, как всегда бывает в подобных случаях, нарисовался бар, чье название «Безнадежное дело» показалось мне созвучным моему тогдашнему положению. Я решил окопаться здесь и, прежде чем продолжить, путь, кой над чем поразмыслить. Малого, который тосковал за стойкой, разрывало от желания блеснуть своей осведомленностью, а я в тот момент был единственным посетителем. Последовал, обычный в таких случаях, обмен информацией – откуда и куда, как вас зовут по пятницам и в состоянии ли вы заплатить за шестую порцию выпивки, если седьмую вам обеспечит заведение, – после чего парень счел меня достойным доверия и сообщил, что бар продается. Его прежний хозяин в один дождливый день неожиданно исчез, хотя еще накануне никуда не собирался. Когда же в заливе обнаружили тело похожего на него человека, со следами насильственной смерти, родственники дружно признали в нем своего дядю, племянника и кузена, исправного налогоплательщика и добропорядочного гражданина и теперь старались как можно быстрее избавиться от неожиданного наследства, пока родственник, чего доброго, не воскрес.

КЕНДИ. – А такое бывает?

ДЖОН.  – Случается. Поэтому люди спешат. Промедлишь – и никто не оплатит тебе страховку. Жена,  получив сообщение о моей смерти, за три дня продала принадлежавшее мне ранчо и пустилась в одиночное плавание. В те дни кое-где на Востоке нам наваляли по первое число, хотя пресса утверждала обратное. Царила полная неразбериха. Я был ранен, и настолько плох, что автор письма жене счел меня трупом. К счастью, санитары эту точку зрения не разделили. Когда же шесть месяцев спустя весь в шрамах и медалях я оказался дома, на ферме уже распоряжался  новый хозяин. Как я успел заметить, в сельской местности его интересовал исключительно свежий воздух, так что, скорее всего, он разорился. Вообщем, я остался ни с чем.

КЕНДИ. – Только не говорите, что вы пали духом, Джо. Станете утверждать обратное – и я прикажу Тони выключить камеру. Вы ведь морской пехотинец!

ДЖО. – И что из этого? Мы такие же, как вы, хотя некоторые и думают, что мы не такие.

КЕНДИ. – Хорошо сказано, парень! /В камеру/ Те, кто мечтает о карьере военного- обратите внимание на этого человека и все то, о чем он говорит. Он такой же, как все мы! Что тут добавить?.. Итак, Джо, вы не опустили рук, хотя кое-кто на вашем месте…

ДЖО. – У каждого в жизни свое место, Кенди. А работа найдется, если, конечно, вы ее ищете. Вообщем, путешествие важнее цели, как говорили древние, тем более, что цели то у меня и не было. Я водил грузовик в Неваде. В Висконсине освоил новую для себя профессию сыровара. Валил лес в Орегоне, организовывал свадьбы в Лас-Вегасе и был коком на краболове…

КЕНДИ. – Следуя за вами можно изучать географию. Так вы еще и готовить умеете?

ДЖО. – Хотите, угощу вас своим фирменным бифштексом?

КЕНДИ. – С удовольствием выделю отдельный вечер для дегустации вашей стряпни. Но сейчас меня больше интересует другое. Что же все-таки заставило вас стать за стойку?

ДЖО. – У каждого путешественника рано или поздно возникает мысль об оседлом образе жизни. Зачем вам бродить по свету, если некуда возвращаться? Меня эта мысль посетила именно в том месте, где мы сейчас находимся. К тому же, не все, что я заработал, мне удалось спустить, хотя я и старался. В общем, я зашел в этот бар выпить, а вышел его хозяином. Теперь это мой дом. Наверху есть несколько комнат - в одной из них я наконец избавился от бессонницы.

КЕНДИ. – Как вам пришла в голову мысль исповедовать посетителей?

ДЖО.  –Через  несколько дней после того, как я обосновался за стойкой, вошел один тип и попросил слова. Я, было, подумал, что малый решил разжалобить меня и выставить на выпивку, но ошибся. Мы вышли на улицу, и парень обратил мое внимание на надпись, украшавшую окно с наружной стороны: «Зайди и исповедуйся». Раньше, я ее не видел. Либо в суматохе последних дней просто не обратил на нее внимание. Либо она по воле провидения появилась здесь вместе с новым владельцем. В первом случае мне следовало продолжить прежнюю линию, ибо, возможно, она приносила заведению определенную пользу. Во втором, делать то же самое, так как здесь, безусловно, прослеживалась Воля Божья, а ей надлежит следовать без раздумий. Я извинился перед гостем и выставил ему выпивку. Взяв хороший старт, далее он продолжил самостоятельно. Разумеется, пришлось выслушать его, дать несколько советов - и он покинул бар в полной уверенности, что его дела не настолько плохи, как ему казалось до прихода сюда. Признаться, меня это удивило.

КЕНДИ. – О чем вы говорили с ним, Джо?

ДЖО. – Тайна исповеди, Кенди! Тайна исповеди!..

КЕНДИ. – Вам не кажется,  что бар- не лучшее место для этой цели?

ДЖО. – Тысячи людей жаждут облегчить душу, но лишь немногие избирают для этой цели храм. Может быть, потому что не помышляют о прощении - просто хотят выговориться. В качестве собеседника случайный человек в случайном месте подходит лучше всего. Завтра вы забудете о нем, а он еще долго будет помнить, как много вы для него сделали. А, собственно говоря, что? Да ничего особенного – просто в нужный момент вы оказались рядом. Как тот полицейский, который, прочитав протокол, скажет, глядя вам в глаза: «Я думаю, суд учтет твои показания, Майк, и ограничится пятью годами лишения свободы». И вот вы уже готовы его расцеловать, хотя три часа назад едва не уложили в перестрелке.

КЕНДИ. – Если я правильно вас понимаю, главное – найти правильный подход, а, Джо?

ДЖО. – Люди не любят, когда их порицают за содеянное, поэтому молнии и громы здесь неуместны. Они пришли к вам за поддержкой. Умерьте свое негодование. Отнеситесь к ним с пониманием. Покажите, что готовы «войти в положение». В самой мрачной истории отыщите какой-нибудь положительный момент – а таковой обязательно найдется – и вы увидите, каков будет результат.

КЕНДИ. – Леди и джентльмены! Мы ведем свой репортаж из бара «Безнадежное дело» на тридцать восьмой улице, атмосфера которого, на наш взгляд, исполнена надежды и куда каждый может зайти и исповедаться. Нашим собеседником был владелец бара Джо Радецки, который удивил нас необычным видением старых проблем. Я, Кенди Уильямс, программа «Новые идеи для будущего», шестой канал, Нью-Йорк.

Занавес.

Картина вторая

Тот же бар несколько дней спустя. Джо Радецки устроился  за одним из столиков, поглядывая  в телевизор. Грегори,  разбитной человек лет тридцати, грустит  за стойкой. На телеэкране- последние  кадры передачи,  в течение  которых  Кенди представ- ляет  телезрителям программу, канал  и себя.

ГРЕГОРИ. – Эту бодягу показывают уже третий раз. 

ДЖО. – Ограниченный словарный запас неизбежно приводит его обладателя на скользкую дорожку. Мне и раньше говорили, что ты недоливаешь виски!

ГРЕГОРИ. – Вранье!..

ДЖО. – Попробуем обсудить ситуацию с учетом сказанного. Слушай,

Грегори, ты бы зашел в наш бар… я хотел сказать – в такую бодягу?

ГРЕГОРИ. – А зачем мне заходить сюда, если я и так здесь?

ДЖО.  – Отсутствие воображения сдерживает карьерный рост. Ты бы не стал баллотироваться в конгресс, потому что тебе бы это просто не пришло в голову.

ГРЕГОРИ. – Зато мне пришло в голову вот что. В конгресс баллотируешься ты, а я сижу на хозяйском месте, как ты сейчас, и внушаю новому бармену, что он болван.

ДЖО. – Когда один человек называет другого болваном, предполагается, что сам он - тот еще умник! По этому поводу есть притча. Некто обращается к Всевышнему, со словами «Избавь нас, Боже, от болванов!» А тот ему отвечает: «И кто же останется тогда?»

В бар входит мужчина средних лет, в облике которого, кажется, сосредоточена вся мировая скорбь.

ПОСЕТИТЕЛЬ. – Где здесь исповедуются?

ДЖО. – В этом помещении.

ПОСЕТИТЕЛЬ. – А где бар?

ДЖО. – Здесь же.

ПОСЕТИТЕЛЬ. – А, вижу… Как же мне плохо!..

ДЖО/Бармену/. – Налей ему, Грегори. За счет заведения…

Грегори наполняет рюмку.

ПОСЕТИТЕЛЬ. – Я в состоянии оплатить! Но если вы угощаете…

Он опрокидывает рюмку и со вздохом облегчения возвращает ее на прилавок.

ДЖО/Грегори/. – Ну, как? ГРЕГОРИ. – Скорее, «да», чем «нет». ДЖО/Посетителю/. – Присаживайтесь, прошу вас!

Незнакомец опускается на предложенный стул.

ПОСЕТИТЕЛЬ. – Я очень несчастен.

ДЖО. – Сочувствие за счет заведения мы оказываем один раз.