|
 |
 |
Общество с ограниченной ответственностью «Агентство ФТМ, Лтд.», созданное в 1990 году, работает в сфере авторского права. |
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
| Поиск по сайту: |
|
Авторы >> Толстой Алексей Николаевич >> Насильники (Лентяй)
|
|
Насильники (Лентяй)
Любовный квадрат с счастливым концом. Примечательно, что эта комедия Толстого, впервые поставленная в Малом театре в 1913 году, наделала много шума и вскоре после премьеры была снята со сцены и запрещена к постановке даже в провинциальных театрах. |
Посвящается Ольге Осиповне Садовской
Действие первое
Лесная поляна. Посреди осокорь, у него и у березы листва осенняя; в глубине гривка, поросшая кустами; за ними, под косогором, невидимая лесная дорога. Артамон глядит на дорогу. Между берез ходит Нил, ищет грибы.
Артамон. Ничего не видно.
Нил. Обязательно должны подъехать, обещались.
Артамон. Ты все путаешь, скажи ясно и коротко, что она писала?
Нил. Писала она — привезу, мол, дите, в последний раз, окончательно; чтобы сегодня, мол, непременно посватался, потому, говорит, на весь уезд срам.
Артамон. А что Клавдий Петрович, напугался, наверно? Вообще, как на него подействовало?
Нил. Клавдий Петрович письма не дочитал, положил на окошко, говорит: ужо прочту… Ветер подул, письмо в сад улетело. К тому же он портрета хватился в это время. Ведь вот, Артамон Васильевич, Клавдию Петровичу отвалено мерою и лесов этих и земли, а живет он много хуже вас. Отчего сие, — как говорил папаша мой — диакон, — кругом тебя и трава, и козявки в ней, все это копошится тоже со своим удовольствием; погляди повыше: лес растет, — ты его руби, а он растет, а повыше леса облака. Вот в них вся сила. Первое дело — надо спокойствие иметь. Лети куда хочешь, дорог много и везде хорошо. Вот! А Клавдия Петровича нашего раздирает, хоть и сидит он — головы не повернет, а лучше бы из стороны в сторону бегал.
Артамон. Эх, черт, были бы деньги!
Нил. Не в деньгах сила. Вот мне не приказано дома разговаривать совсем… А разве могу молчать? С грибами неодушевленными и с теми говорю с удовольствием. Иной такой гриб стоит — шляпу перед ним снимешь. У вас вот тоже, хоть, кроме штанов да развалящего хуторишка, нет ничего, а живете с большим удовольствием. А наш Клавдий Петрович при своих поместьях только дремлет да на портрет глядит.
Артамон. Скорее бы уж кончали они эту канитель. Говорю — приедет старуха, накричит…
Нил. Марья Уваровна-то? Еще бы, натерпелась тоже, сватавши; год уже ездит; как произведет себя в тещи, начнет воевать…
Артамон. Главное — сегодня ей на глаза не попадаться. Послушай, мне до зарезу необходимо поговорить с Сонечкой, приедет она со старухой, как думаешь?
Нил. Обязательно вместе приедут.
Артамон. Я не о себе, конечно, — о Клавдии Петровиче хлопочу. Ты устрой, Нил, чтобы она в сад пришла сегодня. Устроишь?
Нил. Как бы нашему барину урона не вышло?
Артамон. Ах ты дурень!
Нил. Дурень, дурень, а вижу, — за чужой невестой безобразно прихлестываете.
Артамон. Осторожнее, вот я тебя…
Нил. Нет и нет грибов. Куда попрятались? Бывает, что и свинья гриб сожрет. Сказать надо управляющему, чтобы свиней в лес не пускал.
Артамон. Что? Намеки?
Нил. Артамон Василич, не трогайте меня, и так ведь душа еле держится.
Артамон. А про меня скажи, что убежал, мол, на охоту. А к вечеру ей шепни, что, мол, в саду… понял?
Нил. Понял.
Артамон. Попробуй только ослушаться, немедленно Клавдию Петровичу расскажу, кто портрет спрятал… Я видел вчера, как ты его прятал.
Нил. Артамон Василич, лучше сучок сломайте, отколотите меня в свое удовольствие: не заикайтесь вы барину насчет портрета. Впутали и впутали меня совершенно напрасно… Не поверите, Клавдий Петрович как хватится, как огорчится — где портрет — в первый раз за всю бытность кулаком на меня пошел…
Артамон. Отстань, Квашнева просила спрятать, а не я.
Нил. Хорошо. В каких выражениях прикажете Сонечке передать — с вытаращенными глазами или шепотком с подмигом. Одно, можете себе представить, действует сразу, сию минуту прибежит; а другое — полегче, она и повальяжиться, и припудриться успеет; я их характер вполне понимаю — девица-с.
Артамон. Передай два слова: люблю и жду. Едут, кажется, — бубенцы!
Нил. Нет, это с той стороны.
Артамон. И с той.
Нил. Да, и с той позванивают.
Артамон. Это они. (Заглядывает сквозь кусты.) Соня. В белой шапочке.
Нил (глядит). Барыня какая-то едет, неизвестная. Батюшки! Колесами зацепились!
Голос Володьки. Да не лезь ты, леший! Держи!
Голос Никитая. Но, голубчики, левей держи!
Голос Володьки. Левей, левей, сам ты правей. В болото, что ли, полезу? Не при… Стой!., Тпру!..
Треск.
Голос Никитая. Вороти, вороти, но, родные!
Треск.
Смотри, опрокину…
Треск.
Ах ты, стой, осаживай!
Голос Володьки. Легче, легче, зацепишь!
Артамон. Боже мой! Они опрокинутся.
Нил. В болото-то по ступицу засели.
Голос Нины. Осторожнее, осторожнее, ямщики!
Голос Квашневой. Вот я вас, мошенники!.. Вороти, Никитай! Никитай, кнутом их, кнутом!..
Голос Никитая. Ничего, проедем. Но! Выноси, родные…
Страшный треск, плеск воды, молчание.
Голос Володьки. Ах ты, собачий сын!
Голос Никитая. Зацепились, беда какая…
Артамон. Оба тарантаса сломались. Я убегу, Нил, ты помоги им вылезти. Я поблизости все время буду… Смотри же, не забудь, шепни.
Нил. Будьте надежны…
Артамон. Чтобы старуха не слышала. Смотри же, старый гриб… (Ушел направо в лес.)
Нил. Смотри, смотри, насмотрелся… Ах ты… Привязался к чужой невесте, жулик… (Глядит под косогор.) Никак кучера собрались драться… Подожди, дай срок, я тебе разъясню…
Из-под кручи выскакивает Володька с кнутом.
Володька. Я тебе покажу, как перепрокидывать!
Из-под кручи вылезает Никитай с кнутом.
Никитай. Ты зачем барский тарантас увязил?
Володька. Я тебе покажу перепрокидывать!
Никитай. Ты зачем меня увязил?
Володька. Я тебе покажу!..
Никитай. Покажи…
Нил. Кучера, кучера, как вам не совестно, господа в болоте сидят, а вы бранитесь… (Кидается их разнимать и от обоих ему попадает.) Ай, светы мои! ай! светы мои!
Володька. Ишь ты, как подвернулся!
Никитай. Кажись, я все по тебе да по тебе, Нил?
Нил (отбежав). Меня-то за что? Бесстыдники…
Володька. Кабы не он, я бы тебе пух выпустил, дядя Никитай.
Никитай. Ты на меня рискнул?
Голос Квашневой. Никитай!
Нил. Господ тащите, бесстыдники! Иду! Вот вам Клавдий Петрович всыплет перцу.
Голос Квашневой. Никитай, Никитай, иди же ко мне.
Никитай. Сейчас. Ах, молодой какой, да неласковый…
Голос Квашневой. Никитай. Никитай…
Никитай. Иду, не тысяча ног. (Идет.) С тобой, Володька, ужо расправлюсь. Я знаю, ты краденых лошадей в Колывань гонял. (Улезает вниз.)
Володька. Ишь ты… И то, пойти барышню мою вызволить. Дядя, подсоби-ка. (Идет.)
Нил. От Никитая вытерплю, от тебя не снесу… Где такой закон — кнутами стегать… Вор, конокрад, уж наверно…
Володька. Заладили… (Улезает вниз.)
Снизу появляется Нина, протягивает Володьке руку, тот ее вытаскивает.
Нина. Нечего сказать — ямщик! Иди скорей, отвяжи чемодан, брось его на сухое место…
Володька. Ладно… Только, барышня, раньше как завтра к вечеру отсюда не выберемся, ось поломана… Доведется вам пешечком до усадьбы дойти, коней и чемодан я туда доставлю… (Ушел.)
Нина. Ах, как неприятно…
Нил. Доброго здоровья, сударыня…
Нина обернулась, взглянула.
Никакой неприятности от посещения нашего барина, кроме удовольствия, никто еще не получал.
Нина. Вы кто такой?
Нил. Дьяк в расстриге, Нил Перегноев, нахожусь в настоящее время при Клавдии Петровиче личным секретарем и переписчиком.
Нина. Клавдий Петрович Коровин? Кажется, я слышала. Что же он, писатель? Что вы переписываете?
Нил. Ничего отроду не писали, спят да бормочут под нос — все их препровождение; а я для ради занятия из старых газет новости в тетрадь вписываю и им иногда читаю, — они и дивятся, сколько людей на свете живет.
Нина. Именье большое?
Нил. Большое, никому даже неизвестно, сколько земли в нем. В одной усадьбе дома друг на дружке стоят — до чего их множество.
Нина. Страховано?
Нил. Не могу сказать. Управляющий знает… А живем скучно — мухи и те вывелись. Муха любит общество, можете себе представить. А штату нашего всего я да Катерина — достойная женщина, хотя с пороком: три раза в году напивается, как змей, с разрешения монаха Пигасия; имеет к тому аттестат. А уж напьется, беда! Будто черт ее какой вилами шпыняет…
Нина. Вы всегда столько говорите?
Нил. На стороне балуюсь, а дома строжайше запрещено; у Клавдия Петровича кружится голова, когда говорят или еще — по дверям шмыгают… Вот сами увидите; он вам обрадуется: вы замечательное сходство имеете…
Нина. Какое сходство?
Нил (таинственно). Не человеческое… Про портрет ничего не знаете? Ну, то-то, он у нас пропал. Уж такое горе!
Нина. Не понимаю.
Голос Квашневой. Не тащи, не тащи ты меня, руки вывернешь, старый бес…
Нил. Это Квашнева, Марья Уваровна, лезет. Необыкновенный, можно сказать, кладезь добродетелей. (Бежит к обрыву, чтобы помочь Квашневой взобраться.)
Нина. Какие все странные. Или после города по-иному всё. (Глядит на деревья, задумалась.)
В это время Квашнева, а за ней Сонечка вылезли из-под кручи. Квашнева сердито стряхнула с себя руки Нила и Никитая.
Квашнева. С тобой, Никитай, в жизни больше не поеду. Вон! Прочь от меня, негодники! Иди к лошадям. (Садится на пень.) Подраться ему приспичило. Ведь лошади могли дернуть и расшибить меня, как тыкву.
Никитай. Не дернули же. (Уходит.)
Нил. Вы сухонькая, Марья Уваровна, капельки не попало, дозвольте репейничек снять.
Квашнева. А ты, чучело, сударь мой, передай своему Клавдию Петровичу: на него в суд подам за негодные дороги…
Нил. Дождь один виноват, плюхал всю ночь, плюхал, Марья Уваровна…
Квашнева. Вот я тебе плюхну. Я тебе не Марья Уваровна. Да что ты стоишь? Беги, одна нога здесь, другая там, доложи барину, что сижу в его лесу на пне, как куча.
Нил. Лечу-с… (Повернулся, побежал.)
Квашнева (вдогонку). Народ гони с рычагами, коляску рукой не вызволить…
Нил (стал). А я старался, грибков для вас посбирал, все думаю — уж чем угодить Марье Уваровне… (Убегает.)
Квашнева. Вот так пассаж! Чинили, чинили коляску, а теперь опять чини. Софья, не сиди на голой земле, подстели ватерпруф.
Сонечка слушается.
И вам, сударыня, хоть и не знаю имени-отечества, а не советую. У нас помещица одна, Собакина, села на холодную землю и простудилась…
Нина. На мне теплая юбка, ничего…
Квашнева. Мошенники эти кучера, нарочно норовят залезть куда-нибудь погаже, в болото.
Сонечка. Воображаю, мама, Клавдий Петрович как засуетится. Ну, чтобы если приехали просто, а вы все сердитесь.
Квашнева. Она у меня дурочка… Замуж ее отдаю за Коровина. Но до чего неповоротлива! Я за нее расшибаюсь, она же вот, как сейчас, — каменная, нос этот у нее кверху…
Сонечка. Заладили свое при посторонних.
Нина. Скажите, где застраховано это имение?
Квашнева. Не здешняя вы?
Нина. Нет, проездом.
Квашнева. Ну, то-то. Сколько я крови через его страховку испортила — сказать трудно, нигде не застраховано — вот и все. На что глухой наш уезд, а даже мужик последний от огня в сохранности, кроме Клавдия Петровича, подите с ним поговорите…
Нина. Вот и прекрасно, очень кстати…
Квашнева. Да… Ну да… (Помолчав.) Что кстати-то?
Нина. Это меня очень устраивает.
Квашнева. Устраивает; конечно, не пешком же вам за собой чемодан таскать… Клавдий Петрович тарантас одолжит с удовольствием.
Нина. Именье огромное, я слыхала, должно быть, Коровин прекрасный хозяин.
Квашнева. Да уж такой хозяин… По правде скажу — все мы живем с прохладцей, не торопясь, не как в других уездах; там и фабрики, телефоны, и не разберешь — помещик это или жулик. Слава Богу, телефона у нас нет и в помине. Как можно с человеком говорить и рукой его нельзя достать, ведь он тебе в трубку такое брякнет — поди потом судись!
Сонечка. Что это вы, мама.
Квашнева. Говорю, значит знаю, не перебивай. Живем тихо, ну, а уж на Клавдия Петровича плюнешь иногда, до чего увалень.
Нина. А что?
Квашнева. Нельзя сказать, чтобы ленив, а необыкновенный увалень. В поле ему ехать — дрожки эти с утра до ночи у крыльца стоят, а он лежит на диване, переворачивается.
Сонечка. На стене газеты читает: в зале штукатурка обвалилась, под ней старые газеты, честное слово!
Квашнева. А ты не смейся при посторонних — кто смеется, тот глупый. Прислугу такую же завел, вот этого Нила, прости Господи, да чучелу Катерину. Нарочно таких не выкопаешь… Так вы куда это едете?
Нина. По делам.
Квашнева. По каким делам?
Нина. Страховым.
Квашнева. Страховым? Ах, батюшки!
Нина. Я страховой агент.
Квашнева. Агент? Софья, уйди-ка, посбирай грибы…
Сонечка встает.
Иди, иди…
Сонечка. Кажется, не маленькая… (Ушла направо.)
Квашнева (очень заинтересованная). Замужем?
Нина. Нет.
Квашнева. Девица?
Нина. Право, не знаю, как ответить. Я самостоятельная, моя фамилия Степанова, зовут Нина Александровна.
Квашнева. А не из евреев?
Нина. Нет, не из евреев.
Квашнева. То-то, хотя евреи хорошие бывают. (Рассматривает.) Агент… (Жалобно.) Ай, ай, ай, милая! Это страховое-то для вида у вас только?
Нина. Как для вида, я этим живу, небольшой пока заработок, но все зависит от старания.
Квашнева. Стараться приходится?
Нина. Не всегда, конечно; вот как сегодня в лесу — право, не хочется ни о чем хлопотать.
Квашнева. Размякли?
Нина. Почему-то мои воспоминания все связаны с такой вот осенью…
Квашнева. Значит, было дело…
Нина. Да, женщины трудно забывают некоторые вещи.
Квашнева. По холостым, чай, больше ездите?
Нина. Что?
Квашнева. А вы на старуху-то не фыркайте. (Шепотом.) Дело женское, — сама скажу по секрету, — дочь мою Софью насилу держу, так и рвется. Вот какие девицы пошли. Подите-ка поближе.
Нина подходит.
Есть у нас один помещик, нахал и мот; именьишка половину в карты проиграл, половина — под векселями. Словом, одни усищи — весь его капитал. Хорошо. Дочь моя Софья и влюбись в него, прямо вынь да положь! Много ли девчонке нужно. А ведь я мать, милая. Сами едва выкручиваемся. Одна надежда на Коровина. Говорю прямо — свои мы, одной семьей живем… А этот прохвост видит, что кусочек мимо рта проходит, возьми да и расскажи все Коровину, Клавдию Петровичу. Тот и уперся: не женюсь и не могу. Прямо в стену рогами. А мне дурацкий предлог придумал с каким-то портретом. Видела я этот портрет. Так — мордашка, на вас похожа отчасти… Да какая бы ни была, нельзя же в портрет втюриться, его не ущипнешь. Словом, еду окончательно припереть жениха… Ах, милая моя, увидела я вас и сразу поняла, что мне Господь помощницу послал.
Нина. Что вы, какой же я вам совет подам?
Квашнева. Не совет, душа моя, а дело… Вам все равно. Вы женщина видная, да и занятие ваше по мужской части, — вертнете раза два хвостом, Артамошка этот и голову потеряет, о моей дуре забудет и думать. Падок он до женщин, Артамон-то Васильич.
Нина. Какой Артамон Васильич?
Квашнева. А Красновский.
Нина. Он здесь?
Квашнева. А вы разве знакомы?.. Еще бы, его все дамы очень знают. Вот я и говорю — вас Бог послал… едем, едем со мной, душенька. Проживете денька три, Клавдий Петрович даме нипочем не откажет, застрахуется у вас непременно; экипаж вам дадим новешенький, поедете отсюда уж не одна, а с приятелем. Ну, что? Согласны, красавица?
Нина (отходит). Ах, подождите.
Квашнева. Подожду, не каплет. Подумайте, душенька, в эту вашу страховку все равно никто не поверит.
Никитай (входит). Барыня!
Квашнева. Что тебе?
Никитай. Муха лошадей заела.
Квашнева. Сейчас побегу твоих мух отгонять! Иди, иди прочь, сорви ветку, отмахивайся.
Никитай стоит.
Пошел!
Никитай. Не пойду я, меня там Володька срамит.
Квашнева. Какой Володька?
Никитай. Ихний кучер.
Квашнева. И срамит, верно, за дело.
Никитай. Не за дело срамит; в ноги кланяется: прости, пожалуйста, говорит, ты меня конокрадом обозвал.
Квашнева. Ах, батюшки, он моих лошадей украдет! (Встает, торопливо идет в кусты и под кручу.) Разиня!
Нина (стоит, страшно задумавшись; потом бежит к кустам). Владимир, Володька, ямщик! Ну что, можно ехать? Как-нибудь? А верхом? Что? Ну, а села нет поблизости? (Отходит.)
Голос Сонечки (вдали). Ау!
Голос Артамона (поближе). Ау!
Так несколько раз. Голос Артамона все ближе, Сонечкин удаляется.
Нина (вслушивается со страхом). Знакомый голос.
Артамон (входит). Соня, где ты? (Увидал Нину.)
Нина горько усмехается.
Что за черт?.. Неужто ты? Нина! (Засмеялся.)
Нина отвернулась.
Ведь это прямо анекдот, вдруг ты — в нашей глуши. Да каким же ветром?.. Ведь ты же в Москве живешь?
Нина. Нет, здесь.
Артамон. Голубушка моя, но ведь ты чертовски похорошела!..
Нина. Ах, что там.
Артамон. Нет, прямо красавица!
Нина. Что вам нужно?
Артамон. Значит, сердишься?
Нина. На что? Просто странно…
Артамон. А разве ты забыла?.. Ведь хорошо было… посмотри, совсем, как тогда, в Царицыне.
Нина. Что в Царицыне? О чем вы говорите, опомнитесь, пожалуйста. Вы шли куда-то, идите, вас звали…
Артамон. Фу, какая злючка… О тебе, Ниночка, я всегда вспоминаю с благодарностью…
Нина (резко смеясь). Я думаю, благодарить было за что.
Артамон. Ага, значит, помнишь. Скажу откровенно, я страшно раскаиваюсь.
Нина. Мне от этого не легче.
Артамон. Я поступил не так, — должен был немедленно жениться…
Нина. Скажите…
Артамон. Подожди. Но ведь мы сделаны не идеально. А мое правило — не раскаиваться и всегда начинать сызнова.
Нина. А мое не такое… Да, вы очень оригинальный тип, Артамон Васильевич.
Артамон. Оригинальный? Я не из обидчивых. Кстати, зачем ты заехала сюда?
Нина. По делу.
Артамон. Неужто все еще уроки и уроки? Я нахожу вообще — учить детей глубоко безнравственно. Учишь, учишь и вдруг какой-нибудь гадости научишь.
Нина. Успокойтесь. Теперь я страховой агент.
Артамон (засвистал). Здорово. Суфражистка?
Нина. Глупо.
Артамон. То-то, смотрю — ты премило одета. Знаешь, что? Тебе все равно придется заехать в Коровино… Останься на неделю — и все там застрахуй… А? Я тебе помогу Клавдия Петровича уговорить.
Нина. Мерси. (Садится.) Вас, кажется, ждут.
Артамон. Да, увы!
Нина. Бедная девушка.
Артамон. Ты про кого?..
Нина. Про ту, кто вас зовет.
Артамон. Откуда ты знаешь?
Нина. Боже мой, — знаю… Мне даже поручено спасти ее.
Артамон. Тебя Квашнева просила меня отбить… (Смеется.) Милая моя, она всех молодых женщин об этом просит. Тебе, конечно, все равно, но клянусь, девочка влюбилась, но я почти как брат, ухаживаю для тренировки.
Нина. Успешно идет эта ваша тренировка?
Артамон. Ах, Нина, ты немножко только войди в мое положение… После тебя — никто, поверь, никто не может понравиться.
Нина. Даже певичка от Яра.
Артамон. Фи! Это было под пьяную руку, ты слишком нетерпима… И притом совершенно недооцениваешь себя… Ведь ты чертовская женщина! И я люблю эту твою дьявольскую ревность.
Нина. Пожалуйста, я ни к кому не ревную…
Артамон. Нина… приходи вечерком в сад… По некоторым причинам я удираю сию минуту и не явлюсь до вечера… Родная моя, на минутку забудь, попробуй, приди… Я должен рассказать невероятно много…
Нина (после молчания). А если приду?
Артамон. Ты же знаешь, что!.. Мне здесь смертельно скучно… Я понял, что без тебя нет жизни нигде. Ну, приди… Если нужно — ругай меня, поколоти, только приди…
Голос Сонечки. Ау!
Нина. Зовет, идите.
Артамон. Милая, согласись… (Хватает ее, целует.) Родная моя, как я тосковал.
Нина. Пусти…
Квашнева (глядит на них из-за кустов.) Ох, батюшки, запыхалась…
Артамон исчезает. Квашнева входит.
Как воз везу, разорвет меня как-нибудь в одночасье.
|
|
|
|
|