Есть в Куле заповедных семь лесов:

Шан-Валла, где зарею зимней утки

Слетаются к прибрежным лознякам;

Влажный Киль-Дорта; светлый Киль-на-но,

Где белочки резвятся так беспечно,

Как будто старость под шатром тенистым

Не сможет отыскать их; Парк-на-ли,

Орешниковых тропок лабиринт;

Веселый Парк-на-карраг, царство пчёл,

Мелькающих в зеленом полумраке;

И смутный Парк-на-тарав, где порой

Являются мечтательным глазам

Таинственные тени; и последний —

Лес Инчи, логовище лис, куниц

И барсуков; за ним же — глухомань,

Которую старуха Бидди Эрли

Звала Недоброй Дебрей, — семь лесов,

Семь разных шелестов, семь ароматов.

Я среди них бродил, и мне казалось,

Что существа мудрее и счастливей,

Чем люди, бродят рядом, — и ночами

В мой сон врывались голоса и лица,

И образы Форгэла и Декторы

Ко мне явились в окруженье волн,

И темных птиц, и сполохов ночных.

А большего я рассказать не смею:

Ведь те, что мне дарили сны, способны

Язык болтливый в камень превратить,

Молчанье — их закон. Я знаю сердцем,

Таинственные тени, что лишь вы

Приносите нам истинное знанье,

Что вы из Рая прилетели к нам.

Где этот Рай? Зачем таитесь вы

От любопытных смертных, словно мыши,

Бегущие перед серпом жнеца,

Чтоб спрятаться в последней недожатой

Полоске ячменя? Иль есть иные

Леса, ручьи и тихие ветра,

Неведомые нам, за гранью мира,

Где времени уже не существует?

Не вы ли тайно веете над нами,

Когда над озером вечерний свет,

И запах трав, и тихий посвист птичий

Нам душу поднимают, как на крыльях?

Вам, тени, посвящаю эти строки,

Чтоб люди их прочли перед началом

Поэмы о Форгэле и Декторе, —

Так в старину пред тем, как арфам петь,

Всяк должен был плеснуть вина из чаши

Высоким и невидимым богам.

АРФА ЭНГУСА

Когда, покинув царство сидов, Этайн

Умчалась к Энгусу в чертог стеклянный,

Где время тонет в ароматах сонных,

В друидских лунах, в шорохе ветвей,

Отягощенных гроздьями плодов —

Опаловых, рубиновых, янтарных,

Мерцающих, как сполохи в ночи,

Она сплела из собственных волос

Семь струн, в которых бред любви смешался

С безумьем музыки. Когда же ведьма

Заколдовала Этайн в мотылька

И вихрь ее унес, печальный Энгус

Из яблони душистой сделал арфу,

Чтоб вечную оплакивать разлуку,

И с той поры он помогает в мире

Лишь тем, кто любит верно.

Палуба старинного корабля. Справа — мачта с огромным квадратным парусом, загораживающим почти все море и небо с этой стороны. Слева на сцене румпель — длинное весло, проходящее сквозь отверстие в фальшборте. Палуба поднимается несколькими ступенями за румпелем к закругленной высокой корме. В начале действия пьесы на сцене четверо. Эйбрик стоит у румпеля и правит. Форгэл спит на приподнятой части палубы ближе к зрителю. Два матроса стоят возле мачты, на которой висит арфа.

Первый матрос

Куда он нас уводит — с каждым днем

Все дальше в океан?

Второй матрос

Бес его знает.

Первый матрос

Три месяца плывем, ни видя близко

Ни паруса, ни берега.

Второй матрос

Я думал

Скопить, как умный, кругленькую сумму,

Вернуться и заняться чем-нибудь

Надежней и почтенней, чем пиратство.

Первый матрос

Я так устал от холостяцкой жизни,

Что отдал бы сейчас кошель и душу

Любой — хоть рыжей Молли одноглазой.

Второй матрос

Когда б сейчас каким-то колдовством

Все эти волны превратились в девок,

Я бросился бы за борт.

Первый матрос

Если он

Не повернет назад, то лучше взять

И самого его швырнуть с планшира.

Второй матрос

Согласен. Я бы сам на то решился,

Когда б не страх его волшебной арфы.

От музыки ее перед глазами

Являются диковинные вещи,

В ушах звучат диковинные крики.

Первый матрос

Нашел чего бояться!

Второй матрос

Помнишь ночь,

Когда мы потопили ту галеру

При свете новолунья?

Первый матрос

Он полночи

Играл на арфе.

Второй матрос

Да; луна светила,

И мертвецы качались на волнах.

И вдруг увидел я: на каждом мертвом

Сидит какая-то чудная птица —

Как чайка, только серая. Потом

Они все сразу поднялись на воздух

И, покружившись с заунывным криком,

На запад улетели. Долго-долго

Еще я слышал в небе шум их крыльев.

Первый матрос

Кажись, я тоже видел их в ту ночь.

Но вовремя напился, а проспавшись,

Все страхи позабыл.

Второй матрос

А вот еще.

В другую ночь, когда звучала арфа,

Из белопенных волн вдруг появились

Прекрасный юноша, и рядом — дева,

По виду непохожие на смертных.

Первый матрос

Ну да, ну да. Форгэл играл на арфе,

А эти двое слушали — так близко,

Что я, не удержавшись, попытался

Схватить ту девушку.

Второй матрос

Как! Ты рискнул

Ее коснуться?

Первый матрос

Я схватил лишь воздух.

Второй матрос

Но ты осмелился…

Первый матрос

Чего бояться?

Второй матрос

То были Энгус, бог любви, и Этайн,

Которых с трепетом и страхом чтят

Все любящие.

Первый матрос

Мне какое дело!

У тени нет меча или копья.

Второй матрос

Мать говорила мне, что средь бессмертных

Нет никого свирепее, чем Энгус, —

Тот, что похитил встарь царицу Этайн

И спрятал в вертограде самоцветном,

В стеклянной башне, — и с тех пор доныне

Он ненавидит всех, кто не влюблен,

И мстит им яростно.

Первый матрос

А я слыхал,

Что ненависть его не к морякам,

А к тем, кто, спрятавшись от сквозняков,

Уныло киснет в обществе супруга.

Второй матрос

Я думаю, что он завлек Форгэла,

Как птичку в сеть, и тащит по морям

Неведомо куда.

Первый матрос

Так или этак,

Я утоплю его, как выйдет случай.

Второй матрос

Оно бы хорошо; но кто тогда

Сойдет за капитана? Кто по звездам

Сумеет проложить нам путь домой?

Первый матрос

У нас есть Эйбрик, он умеет тоже

Читать по звездам и вести корабль.

Они подходят к Эйбрику.

Что, Эйбрик, станешь нашим капитаном?

Форгэла сам прикончу я во сне.

Тогда свободней сможем мы вздохнуть.

Тужить о нем, поверь, никто не будет.

Эйбрик

А уговор? А плата, что вы взяли?

Первый матрос

Что толку в этой распроклятой жизни,

Коль мы не можем выпить больше фляг

И перещупать больше девок за год,

Чем жалкий трус береговой — за жизнь?

Возьмешься ли ты с нами плыть обратно

В моря, где корабли, порты, пожива?

Твоею будет доля капитана

С любой добычи.

Эйбрик

Как? Предать того,

Кого я с детства чтил как господина,

И встать на сторону таких, как вы?

Нет! Если целый мир — против него,

Я буду — за! Вы все еще в сомненье?

Хватайте ваши сабли!

Первый матрос

Черт возьми!

 

Пропало наше дело. Он проснулся.

Туманные воды (мягкая обложка) Автор: Йейтс, Уильям Батлер Перевод: Кружков Григорий Михайлович Издательство: ФТМ (Москва, Россия) Год издания: 2014 ISBN: 978-5-4467-2062-0 Подробнее...